Краткая историко-географическая и этническая характеристика примагаданья

Магадан – молодой город. Строительство его началось в 1929 г. с основания Восточно-Эвенской культбазы на берегу бух. Нагаева Охотского моря [Магадан. Конспект…, 1989. С. 9, 10; Козлов, 2002. С. 5-12]. Культбаза послужила ядром для нового поселка Нагаево. С возведения летом 1930 г. первых построек конных и скотных дворов Колымского Главного приискового управления Союззолота в долине речки Магадан было положено начало поселку с названием Магадан [Козлов, 2002. С. 9]. Статус города новому бурно растущему поселку (Нагаево-Магадан, затем Магадан), как плацдарму освоения богатых золотоносных россыпей Колымы, присвоен в 1939 г. [Магадан. Конспект…, 1989. С. 89; Козлов,

2002. С. 290]. Это произошло по историческим меркам совсем недавно.

Тем не менее, Магадану, наряду со многими древними городами, присуща неопределенность в происхождении его названия. Ни один из известных вариантов его толкования не является вполне удовлетворительным [Юнга, 1937. С. 179; Галченко, 1963. С. 9, 10; Щербинин, Леонтьев, 1980. С. 86, 87; Леонтьев, Новикова, 1989. С. 239; Магадан. Конспект…, 1989. С. 10,11; Магадан: Путеводитель-…, 1989. С. 213; Силантьев, 1997. С. 120-123; Иконникова, 1999; Дворянинов, 2002. С. 299-303; Нехорошков, 2003]. Все они представляются не соответствующими рангу и значению не только современного г. Магадан, но и той местности, на которой он возник, а также исторической логике формирования топонима в данных этногеографических условиях.

Краткая историко-географическая и этническая характеристика примагаданья

Рис. 1. Вид с сопки Крутая на юг – на п-ов Старицкого и г. Магадан, разместившийся на его перешейке: 1 – ул. Колымское шоссе – начало Колымской автотрассы; 2 – бух. Гертнера; 3 – п-ов Кони, почти невидимый в атмосферной дымке из-за большого расстояния (60-80 км); 4 – устье р. Магаданка; 5 – р. Магаданка; 6 – так называемое Гороховое Поле на пойме р. Магаданка – вероятное былое место сбора эвенских экзогамных родов – Дзял – бу; 7 – высшая точка п-ова Старицкого с абс. отметкой 705 м, называемая в народе Марчеканской Сопкой; 8 – строящийся кафедральный собор; за ним – пл. Ленина, в последнее время все чаще именуемая Соборной. Отсюда – с создания в 1930 г. конной базы Союззолота – началось строительство поселка, получившего название Магадан; 9 – просп. Ленина, унаследовавший трассу первой просеки на перешейке п-ова Старицкого, соединившей поселки Магадан и Нагаево; 10 – Парк культуры и отдыха – сохранившийся фрагмент лиственничного леса, покрывавшего перешеек; 11 – место на берегу бух. Нагаева, где в 1929 г. была основана Восточно-Эвенская культбаза, давшая начало пос. Нагаево, а затем и г. Магадан; 12 – восточная часть бух. Нагаева. Угол поля зрения панорамы 100° по горизонтали. Ретушированием подчеркнуты некоторые слабо заметные контуры

Магадан вырос на перешейке п-ова Старицкого между двумя бухтами Тауйской губы Охотского моря – Нагаева и Гертнера (рис. 1,2).

Краткая историко-географическая и этническая характеристика примагаданья

Рис. 2. Примагаданье (схема современной топографической ситуации)

Это живописное урочище весьма примечательно в ландшафте. Оно находится почти в центре Тауйского побережья, разделяя его на две части: Тауйско-Арманскую (Амах- тонскую) и Ольскую. Тауйская губа и ее побережье издавна привлекали людей богатыми и разнообразными морскими, лагунными, речными, озерными, горными, таежными, тундровыми и луговыми промысловыми угодьями. Дополнительное удобство для прибрежного рыболовства и морского зверобойного промысла обеспечивает защищенность обширного Тауйского побережья от ветров и волнений п-вами Хмитев- ского, Кони, Онацевича и Старицкого, а также о-вами Спафарьева, Завьялова, Недоразумения. Таких мест в При – охотье, характеризующемся преимущественно выровненными берегами, немного. Этот участок Северного При – охотья был с середины II тысячелетия до н. э. по XVII в. н. э. ядром развития токаревской культуры протокоряков и коряков. Здесь насчитывается не менее 10 исследованных стоянок древних оседлых морских охотников и рыболовов [Васильевский, 1971; Лебединцев, 1990; Лебединцев, 1999. С. 42-69]. При этом сам перешеек п-ова Старицкого, по-видимому, не имел постоянных поселений ни в древности, ни накануне промышленного освоения региона в первой половине XX в.

Причина этого кроется в том, что поблизости находятся максимально продуктивные и более пригодные для постоянных поселений прошлого угодья – приустьевые участки сравнительно больших рек – Тауя, Яны, Армани, Олы, в которых помимо горбуши нерестятся наиболее крупные и ценные виды тихоокеанских лососей – кета, кижуч, а ранее заходила и чавыча – крупнейшая из лососевых рыб [Попова, 1981. С. 151]. Впадающие в бух. Гертнера небольшие речки Дукча и Магаданка пригодны для нереста главным образом менее ценимой горбуши, которая у местных (оседлых, “пеших”) жителей заготавливалась обычно на корм ездовым собакам. В начале XX в. территория перешейка п-ова Старицкого ограниченно использовалась для выпаса оленей и летнего лова горбуши на берегу бух. Гертнера [Кочеров, 1959. С. 106-109]. Ближайшее древнее поселение протокоряков (Ольское) периода палеометалла (вторая половина I тысячелетия до н. э. – начало I тысячелетия н. э.) в окрестностях современного Магадана располагалось у м. Восточный (Ольский) п-ова Старицкого [Лебединцев, 1999а. С. 77-96; Важенин, Лебединцев, 2001. С. 115-122]. В нем насчитывалось 26 так называемых углубленных жилищ.

К концу XVII в. оседлое корякское население, занимавшееся рыболовством и охотой на морзверя, вытесняется к востоку и северо-востоку от Тауйского побережья кочевыми тунгусскими племенами. Оставшиеся коряки ассимилируются “пешими” тунгусами, а также смешиваются с якутами, казаками и русскоязычными ссыльными, образуя население сел Тауйск и Ола, называвшееся в начале XX в. камчадалами, говорившими на местном диалекте русского языка, на котором сильно сказалось влияние корякского, эвенского, якутского языков и особого (тунгусо-маньчжурского) арманского говора [Попова, 1981. С. 8-12; Хаховская, 2002. С. 244-249]. При этом в Северном Приохотье остаются и кочевые, оленные тунгусы, или орочи.

Отмеченные приметность в ландшафте, живописность перешейка п-ова Старицкого и пограничное его положение на стыке бассейнов рек Амахтонского залива и восточной (ольской) части Тауйской губы обусловили особое его значение в жизни эвенов Тауйского побережья. Он использовался в качестве места традиционных ежегодных весенних сборов, съездов эвенских экзогамных родов, во время которых происходили обсуждение общих хозяйственных дел, обмен товарами, брачные сговоры, молодежные развлечения, состязания, танцы [Попова, 1981. С. 135, 136]. Такие сборы назывались по-эвенски дзялбу, дялбу или зялбу, что означает “друзья”, “содружество”, “свойственники”, “товарищи”, “родня”, “братство”, “мы с вами” [Попова, 1981. С. 135-137; Леонтьев, Новикова, 1989. С. 239]. Так же, вплоть до начала промышленного освоения территории, называлось и само место таких сборов – перешеек п-ова Старицкого.

Исключительно большое значение ежегодных сборов дзялбу, а также и места таких сборов, для аборигенов станет особенно понятным, если обратить внимание на основную их функцию – заключение брачных сговоров между представителями (именно) экзогамных эвенских родов. Данные способом исключались близкородственные браки во избежание генетического вырождения малочисленного таежного народа.

В протоколе Ольского РИКа за 1932 г. значится решение о выделении территории около бух. Нагаева под “строящийся город Дялбу” [Попова, 1981. С. 137; Леонтьев, Новикова, 1989. С. 239]. Документ, на который ссылается У. Г. Попова, не был обнаружен А. Г. Козловым (из устного сообщения) в фондах Государственного архива Магаданской области. Это, однако, не порочит убедительно изложенных У. Г. Поповой сведений о бытовавшем названии Дзялбу (Дялбу) для перешейка п-ова Старицкого.

Кстати, Нагаевский рабочий поссовет, образованный 17 декабря 1930 г., в первом своем постановлении записал: “Ходатайствовать перед административной комиссией ВЦИК о присвоении названия поселку на тунгусском языке…” [Магадан. Конспект…, 1989. С. 13]. А уже 1 января 1931 г. пленум того же поссовета принял постановление: “Поселок, именуемый в будущем быть городом, назвать, согласно предложения Лупандина, Северосталинском, а бухту вместо Нагаевской назвать бухтой Лазо…” [Там же, 1989. С. 13,14]. Но и на этом топонимическое творчество масс и их руководителей не заканчивается. В ноябре 1934 г. делегаты первого межрайонного съезда Советов Колымы обратились к директору Даль – строя и уполномоченному Хабаровского крайисполкома Э. П. Берзину с предложением: “…просить о присвоении поселку Магадан прав города и переименовать его в Эвенград” [Козлов, 2002. С. 23].

На таком непростом этно-историко-географическом субстрате в результате нахлынувшей на Та – уйское побережье мощной волны золотодобычи в 30-х гг. XX в. сформировалось название нового города Магадан, возникшего в качестве форпоста промышленного освоения региона. При выборе места будущего города решающую роль сыграло наличие глубоководной, хорошо защищенной от ветров – лучшей в Охотском море – бух. Нагаева, удобной для захода морских судов, что в прошлом – в условиях натурального хозяйства – не имело значения для аборигенов.

Читайте далее:

Оставьте комментарий