УЧЕНЫЕ И ЛЖЕУЧЕНЫЕ

С середины прошлого столетия наука в бывшем СССР стала превращаться в массовую профессию. В Советском Союзе была достигнута наиболее высокая в мире насыщенность страны научными работниками в расчете на единицу населения: в 1966 г. у нас было 27 научных работников на каждые 10 тыс. человек, в США-23, в Англии – 10, во Франции – 6 научных работников. Каждый четвертый в мире ученый был нашим.

Такое стремительное превращение отечественной науки в массовую профессию при наличии несовершенной системы профессионального отбора и подготовки научных кадров привело к тому, что в науку влился огромный поток далеких от нее людей. Распад же СССР привел к еще большему ухудшению ситуации в науке постсоветских республик, включая и белорусскую науку.

При реформировании отечественной науки, вероятно, важно придерживаться четкого определения понятий «ученый» и «лжеученый».

Ученый – это научный или научно-педагогический работник-специалист в к.-л. области (областях) знания. Он отличается сильной положительной мотивацией (страстная увлеченность-одержимость научной деятельностью, жажда знаний с целью уменьшения степени неведения об окружающее мире и о себе самом, чувство нового, бескорыстная пытливость ума, одушевляемая пафосом романтики, самозабвенная преданность науке, чувства удивления, компетентности и уверенности в правильности выбранного пути поиска истины, неуклонное стремление к самореализации, успеху и признанию). Ученый характеризуется творческими способностями (развитое воображение, логическое и продуктивное мышление, интуиция, позволяющие ему находить и ставить новые научные проблемы, выдвигать гипотезы и верифицировать их путем умелого использования оригинальных методов научного познания; тонкая наблюдательность, высокая готовность памяти,-беглость речи и др.). Неотъемлемым качеством ученого является профессиональная эрудиция (обширные, хорошо систематизированные, глубокие и прочные знания, умения и навыки по проблеме своих исследований). Все эти качества в совокупности с огромным трудолюбием обеспечивают настоящему ученому высокую продуктивность, результативность труда.

Среди крупных ученых встречается большое многообразие типов ума, мировоззрений, характеров, вкусов и т.п. Но всех их, конечно, объединяет то, что наука представляет для них если не единственное, то главное дело жизни. Естественно, и вклад различных ученых в развитие науки неодинаков. Историк науки Н.И. Родный предложил такую классификацию ученых, оставивших видный след в истории науки.

Во-первых, творцы нового способа мышления, осуществившие революционный переворот в науке. М. Борн в связи с присуждением ему Нобелевской премии писал, что она ему дана за участие в разработке нового способа мышления, утверждение к-рого в науке было связано с созданием квантовой механики. В данном случае в этой роли выступали несколько больших ученых, таких как Н. Бор, Луи де Бройль, В. Гейзенберг, Э. Шредингер, М. Борн. Это-пример, пользуясь терминологией В.И. Вернадского, взрыва научного творчества. Число таких ученых незначительно, но они определяют на многие десятилетия пути развития науки и попадают в анналы мировой истории.

Особая категория – создатели фундаментальный теорий и научных принципов, такие как А. Лавуазье, Д.И. Менделеев, Г. Гельмгольц, Дж. Гиббс, Я.Г. Вант-Гофф, авторы весьма важных открытий, подобных открытию атомного ядра Э. Резерфордом. Работы этих ученых затрагивают фундаментальные принципы науки, в области к – рой протекает их деятельность, и оказывают огромное влияние на смежные науки. В эту группу входят и ученые, к-рые доставляют науке те фактические знания, с к – рыми должна считаться всякая теория.

Есть ученые, к-рые сказали новое слово в развитии соответствующего раздела фундаментальной науки, например Г. Гесс, М. Боденштейн.

Ну и, наконец, крупные работники прикладных областей науки и техники.

Конечно, такое деление весьма условно. Заслуги ученых порой далеко не исчерпываются их непосредственным вкладом в развитие науки. Многие из них создали и долгое время руководили научными школами. Взять, скажем, Ю. Либиха. Трудно переоценить значение созданной им гиссенской школы химиков. Слава этой школы со всех сторон влекла в нее учеников разных национальностей. Сделавшись мастерами под руководством знаменитого мастера, ученики эти в свою очередь делались центрами, вокруг к-рых группировались молодые научные силы. Др. пример – В. Оствальд. Если рассматривать его, скажем, как творца новых идей, то он должен быть отнесен к той же группе ученых, что и Гесс. Но в действительности роль В. Оствальда в истории химии значительно больше. Он возглавлял одну из наиболее продуктивных научных школ в истории науки (лейпциг – скую), был организатором и руководителем первого журнала по физической химии, блестящим педагогом, инициатором создания национальных и интернациональных объединений ученых.

Что касается лжеученого, то он стремится любыми путями и средствами занять (или уже занимает) престижное место в нише научного сообщества, хотя и не обладает атрибутами настоящих У., о к-рых шла речь выше. Для него наука – не творчески радостная «мука», а почетное, доходное, хотя и обременительное ремесло. Вот почему в случае даже легкого заболевания, выхода на пенсию или нахождения более высокооплачиваемой и престижной для него работы в др. области такой «уче – ный»-карьерист внезапно прекращает всякую научную деятельность, чем и доказывает свое случайное пребывание («подвизание», «присутствие») в храме науки в предшествующий период своей жизнедеятельности. С этой т.зр. к лжеученым можно отнести тех, кто, по словам Г. Селье, поглощен околонаучными делами: «большого босса», рассматривающего науку как бизнес, «торопыгу», спешащего двигаться по служебной лестнице, и «акулу», подписывающего как можно большее количество работ, автором коих он не является.

Имея в виду лжеученых, А. Эйнштейн с горечью писал об осквернении ими храма науки: «Некоторые занимаются наукой с гордым чувством своего интеллектуального превосходства: для них наука является тем подходящим спортом, к-рый должен дать им полйоту жизни и удовлетворение честолюбия. Можно найти в храме и др. людей: плоды своих мыслей они приносят в жертву только в утилитарных целях. Если бы посланный Богом ангел пришел в храм и изгнал из него тех, кто принадлежит к этим двум категориям, то храм катастрофически опустел бы… Этих людей удовлетворяет, собственно говоря, любая арена человеческой деятельности: станут ли они инженерами, офицерами, коммерсантами или учеными – это зависит от внешних обстоятельств» (Эйнштейн А. Мотивы научного творчества //Собр. науч. Трудов. Т. 4. М., 1967. С. 40).

Председатель Комиссии РАН по борьбе с лженаукой академик Э.П. Кругляков называет «учеными с большой дороги» всех тех, кто занимается астрологией, хиромантией, парапсихологией, психотроникой, колдовством, спиритизмом, гаданием на картах, кофейной гуще, включая бесовщину и эффекты Чумака, Лонго и Кашпировс – кого (Кругляков Э.П. «Ученые» с большой дороги. М.: Наука, 2002).

Своеобразной лакмусовой бумажкой для определения степени учености научного работника могут служить высказывания двух классиков науки – Н. Винер: «учеными должен руководить такой непреодолимый импульс к творчеству, что даже если бы их работа не оплачивалась, то они должны бы быть готовы сами платить за то, чтобы иметь возможность заниматься своей работой»; Н.Н. Семенов: «Истинного ученого его труд привлекает сам по себе – вне зависимости от вознаграждения. Если бы такому ученому за его исследования ничего не платили, он стал бы работать над ними в свободное время и готов был бы даже приплачивать за это, потому что наслаждение, получаемое им от занятий наукой, несравненно больше, чем любые культурные развлечения. Тот, кому научный труд не доставляет наслаждения, кто не хочет дать максимально по способностям, тот не ученый, это не его призвание, какие бы степени и звания ни были ему присвоены. Материальная обеспеченность приходит к настоящему ученому сама собой, как результат его верной привязанности к науке» (Семенов Н.Н. Наука и общество. М.: Наука, 1973. С. 345-346).

Спрашивается: где же та грань, что разделяет науку и полную ее противоположность? Ответ на этот вопрос надо искать в нравственно-этической плоскости. А уж затем, по мысли известного науковеда А. Сухотина, вступают в силу собственно научные показатели. Ведь может так случиться, что знание добыто честным путем, но оно не в ладах с истиной или в ладах, но ничего нового не несет. Роль «этического сторожа» в том, чтобы избавить науку от сознательных искажений, а уж потом подвергнуть результаты исследования анализу с т.зр. собственно познавательных характеристик, до к-рых в самом начале движения бывает порой трудно подняться.

Науковеды считают, что следует запрещать занятия, к-рые запятнаны подтасовкой, искажением данных, намеренным обманом, плагиатом. Здесь следует быть решительными. Вместе с тем необходимо остерегаться поспешности в оценке результатов нелегкого исследовательского труда. Важно избежать как незаслуженных обвинений в бесполезности предпринятого поиска, так и оправдания тех, кто ставит в науке заведомо аморальные цели, прибегая к столь же аморальным способам их достижения.

Известно, что как истинные ученые, так и лжеученые не падают с неба, а являются естественным плодом определенной системы подготовки и аттестации научных кадров. В настоящее время, когда в нашей республике идет процесс реформирования всей системы науки, весьма актуальным, на наш взгляд, является вопрос об изучении ошибок советской системы подготовки научных кадров. В связи с этим представляется интересным и полезным опыт работы в бывшем союзном ВАКе академика А.В. Петровского, к-рый руководил экспертной комиссией по психологии. Указанный опыт с критической оценкой аттестации научных кадров в бывшем СССР кратко изложен в его «Записках психолога» (М., 2001).

Читайте далее:

Оставьте комментарий